Izvorni znanstveni članak
Охрид, Сплит и вопрос славянского языка в литургии на рубеже X-XI веков
Marcello Garzaniti
; Università di Firenze, Firenze, Italija
Sažetak
В X столетии на балканском пространстве впервые пролегла межа
между церковной администрацией, которая следовала латинской традиции, и зарождающейся болгарской церковью, которая воплощала византийско-славянскую традицию: наступила эпоха обострения соперничества в деле евангелизации славянских народов на Балканах. Во времена Первой Болгарского царства, отмеченные завершением формирования славянского клира и выполнения новых переводов литургических текстов с греческого языка, складываются иерархия и монашество – их языком становится древнецерковнославянский (будучи языком церкви и культуры) в контексте исключительного по своей силе воздействия византийской культуры. Деятельность учеников Мефодия, как просветительская, так и книжная, может быть восстановлена в первую очередь благодаря греческому Житию святителя Климента Охридского. В свете последней исторической реконструкции
Климент возглавлял епархию Драгвишта (Dragvišta), расположенную в славянском ареале друговитов. При этом в качестве местонахождения центра епархии указывается Велица (Velitza), что может соответствовать городу Velessos. Территория этого обширного ареала должна была совпадать с северно западным регионом Македонии и включала также античный город Лихнидос – Охрид. Эпоха Климента является основополагающей как в свете формирования славянского клира, так в деле создания литургических книг на славянском языке.
Экспансия Первого Болгарского царства и появление славянской
иерархии, подчинявшейся первоначально архиепископу, а затем патриарху, резиденция которого находилась в Преславе, привели к созданию – в двадцатые годы X века – новой ситуации, в первую очередь в пограничном районе на стыке Македонии, Далмации и Эпира. Империя эта, по мере своей экспансии, не только спровоцировала кризис византийской гегемонии в македонском ареале, но распространила свое влияние до границ Далмации, которая была населена как латинскими народностями (в большинстве своем это было городское население), так и славянскими – так возникло противоборство с Хорватским королевством. Управлял данной областью Нинский епископ. И хотя история происхождения его епархии доволно темна, сам епископ претендовал на главенствующую роль в Далмации. В нашем распоряжении имеется весьма скудная документация, но и она позволяет предположить, что его деятельность не была связана с какой-то отдельной территорией, а с королевским двором. Можно предположить что, епископ выдвигал себя на роль »покровителя« хорватских общин, вводя при этом в литургический обиход славянский, как это уже имело место в Моравии. Однако мнения исследователей по данному вопросу расходятся. И все же, в глазах Рима и Папы действия Хорватского королевства и епархии Нины склонных следить Методиевскую традицию, должны были выглядеть слабыми перед лицом сначала митрополита, затем
патриарха Преславского, который распространял свое влияние вплоть до берегов Адриатики. В то же время в Далмации латинский клир постепенно утрачивал свое влияние по мере роста авторитета нинскога епископа, пользующегося поддержкой хорватского короля.
В 925 году, под эгидой Папы Иоанна X, в Сплите был созван Синод, на котором присутствовали и папские легаты. Синод преследовал цель восстановить главенство архиепископства Сплита, но более важным было его решение о латинизации Хорватского королевства и максимальном ограничении отправления службы на славянском. Синод открыто выступил против епископа Григория из Нины, которому было дано имя episcopus Chroatorum. После окончания первого синода противодействие прелатa Нины, на которого обрушились санкции Собора, стало толчком к созыву второго Синода: он состоялся, спустя три года (928), в том же городе. На нем присутствовал папский легат Мадальберт (Madalbert), который прибыл из Болгарии. Церковное собрание прибегло к еще более строгим
мерам: практически была аннулирована нинская епархия, сведенная к епархии Скрадины, в то время как примат был признана за епископом Сплита. Так, в результате проведения двух Синодов, в Далмации была реорганизована латинская иерархия, находящаяся в неразрывной зависимости от Римского Папы и пользующаяся покровительством хорватского короля. В этот же период юрисдикция Болгарской церкви, которая внедрила в обиход славянский язык, но следовала византийскому ритуалу,
распространялась на запад: приблизительно в том же 925 году была создана епархия города Раса (Нови Пазар). О размахах деятельности Болгарской церкви говорит значительное число епархий, находившихся в ведении болгарского патриарха в эпоху Петра, наследника престола царя Симеона. Учет сложившейся ситуации помогает понять, почему в римской курии зародилась самая настоящая враждебность по отношению к церкви, которая ориентировалась на традицию Мефодия. Папа Иоанн X в письмах, адресованных епископу Сплита и хорватскому королю, открыто осуждает Мефодия и его учение. Не исключено, что в данном осуждении важную роль сыграл вопрос о Филиоке, ведь именно византийские источники донесли до нас сведения о том, что в
начале X века, с приходом папы Христофора, в Риме в чтение Символа Веры был внесен Филиок (хотя и не окончательно).
Восседание на царском троне Болгарии Петра (927-967), который
продолжал политику отца, все же характеризуется длительным периодом византизации болгарского царства: важная роль в этом процессе принадлежит супруге правителя, византийке Марии – внучке императора Романа Лекапена. Во время болгарско-византийской войны (963-1025) процесс византизации продолжается, при этом наблюдается наращение греческого и славянского элементов во внутреннем пространстве империи.
В этот период динамика изменений в структурной организации церковных епархий отражает не только рознящиеся между собой отдельные фазы болгарско-визайнтийского противостояния, но позволяют прежде всего проследить постепенное образование границы, делящеймир латинской и мир православный. Именно эта граница характеризует последующую эпоху, которая идет за пределы сугубо славянской проблематики.
В процессе реорганизации болгарско-македонского царства в эпоху правления Самуэля (997-1014) резиденция патриарха была перенесена сначала в Бдынь, а затем в город Преспа, но византийское »наступление« вынуждает прелата перебраться в Охрид (предположительно около 1010?), который и становится важнейшим церковным центром.
В период временного повторного завоевания восточноболгарского региона Охрид подчинил себе административно обширную зону, ущемляя при этом византийские епархии, в числе которых метрополия в Дурресе (Диррахии). Признание автокефальности Охрида со стороны римской церкви, далеко не однозначно подтверждаемое сведениями из письменных источников, не изменило ее политику, проводимую по отношению к славянской литургии - оно полностью соответствует римскому проекту возвращения, пусть частичного, своих древних прав в иллирийском ареале в антивизантийском ключе. После кончины болгарского императора, Василий II полностью завоевал македонский ареал и столицу Охрид, который, начиная с 1019-1020 гг., стал центром одной из наиболее важных метрополий региона, хотя и под пристальным контролем византийского императора. Император подтвердил ее независимость, признав за ней все семнадцать епархий: в каком-то смысле он легализовал узурпацию по отношению к традиционным византийским престолам, которая имела место во времена правления болгарского царя. По мере усиления контроля, который Византия осуществляла на широком территориальном
пространстве (оно включало Рашку и Боснию, вторгаясь в хорватский ареал), метрополия Охрида расширила свои территории до Сирмии, проникая в районы северных Балкан. В замыслах Василия II, вверившего себя славянскому архиепископу Иоанну (+1037), фигурировало не только намерение продолжить прежнюю традицию, избегая тем самы недовольства со стороны славянских народностей, но и, вероятно, стремление использования византийско-славянский обряд для расширения визайнтийского влияния до береги Адрятического моря,
который продолжал оставаться под папской юрисдикцией.
Легко себе представить, что при участии последующих греческих
епископов, назначенных наследниками Василия, византийская политика была далека от мысли искоренить византийско-славянскую традицию. Как только церковная иерархия обрела стабилную устойчивость и непоколебимую верность царскому правопорядку, Константинополь мог не только поддерживать, но и распространять внедрение славянского в литургию и в формирование клира. Tаким образом славянский язык становился политическим инструментом Константинополя. В таком контексте сложилась модель, порожденная »союзом« между иерархией сугубо имперской ориентации и использованием в культе славянского языка, который дал свои плоды и на Руси времен Владимира и Ярославa. Может показаться парадоксом, но именно болгарско-византийские войны способствовали появлению византийско-славянской модели, которая могла бы, в иных обстоятельствах, остаться изолированной на Балкан. С распадом болгарско-македонского царства византийская империя, захватившая его территории, вступила в непосредственный контакт с Хорватским и Венгерским королевствами, вызвав тем самым переворот в политических альянсах прошлого. Те, кто ранее поддерживал Византийскую империю в борьбе с Болгарским царством, оказались его соперниками и противниками в деле захвата контроля над областью западной части Балканского полуострoва. Об этом однозначно говорит договор в духе антихорватской коалиции между Константинополем и дожем Венеции Орсеоло, заключенный около 1000 года, о чем нам сообщает венецианский хронист Иоанн Дьякон. Процессу реорганизации византийской иерархии в балканском ареале противостояло укрепление латинской иерархии в ареале Далмации, где были учреждены новые архиепархии, в их числе – Дубровник.
В результате укрепления церковной структуры на рубеже X и XI веков в Сплите и Далмации, с одной стороны, и в Охриде и Македонии, с другой, наблюдается интенсификация циркуляции литургических книг на латинице и кириллице, которые со временем вытеснят глаголицу, созданную Кириллом и Мефодием как единый алфавит для славян. Так на Балканах было положено начало возникновения границы, прежде всего связанной с использованием языка в литургии. Будучи, как и все иные границы, границей проницаемой, она все таки представляет
собой, на наш взгляд, исторический генезис разделения между Slavia latina и Slavia Orthodoxa. Однако мы говорим о реальности, формирование которой только складывалось, вот почему граница эта не стала преградой в общении и взаимном влиянии ни в плане церковном, ни в плане культурном.
Ključne riječi
X-XI века; Первое болгарское царство; Далмация и Хорватское королевство; Византия; Рим; славянский язык в литургии; латинская литургия
Hrčak ID:
65876
URI
Datum izdavanja:
31.12.2010.
Posjeta: 1.940 *